Анна Харланова (А. П. Чернышева) родилась в селе Доброе Липецкой области в семье врачей, живет в Липецке. За плечами крылья и литературный институт, стихи и проза, двое детей и две книги, победа в международном литературном конкурсе в Германии «Русский стиль – 2017» и в нескольких всероссийских конкурсах. Член Союза российских писателей и Международной гильдии писателей. Добра, красива, скромна.

ДОБРЫЕ РАССКАЗЫ

От автора
Представляю вам нашу героиню. Ее зовут Наташа, для друзей и домашних — Тася. В начале книги этой девочке шесть лет, в конце — почти десять. У нее темные кудрявые волосы, и это ей не нравится. Подругу Наташи зовут Зинка. Они ровесницы и живут на соседних улицах в селе Доброе.
Поясню сразу, что времена здесь описаны «доайфонные»; времена, когда гимн Советского Союза знал каждый ребенок, не говоря уже о взрослых, и когда «светлое будущее» должно было вот-вот наступить, со дня на день.
Вдохновило меня на эту книгу вполне реальное место, село Доброе, где прошло мое, автора, детство. Но нужно помнить, что любые события, места и люди, которых затянуло в книжную реальность, стали жить своей отдельной жизнью, никак не связанной с жизнью реальной, а потому прошу своего читателя не проводить параллелей и на автора не обижаться, ибо автор любит село Доброе всем своим сердцем.
Мне довелось читать эти истории детям и их родителям, и всякий раз на лицах были улыбки. Про родителей-то все ясно, они, словно на машине времени, попадали в собственное детство, но ребятишки?! Вот кто меня удивил. А секрет, наверное, прост: дети – во все времена дети, и волнует их всегда одно и то же.

Торт

В начале августа у Зинки был день рожденья.
Тася не могла дождаться шести часов вечера, когда пора будет идти в гости и поздравлять. А все дело в том, что у Зинки на празднике должен быть ТОРТ. И не какой-нибудь самодельный, который испекла мама или бабушка, а всамделишный, покупной, привезенный из города Зинкиной тетей. У них в райцентре торты вовсе не продавали. Наташа закрыла глаза и представила, как толстая Зинкина тетя трясется в междугороднем автобусе и целый час придерживает руками коробку с тортом. Какой он?
Она пыталась представить себе кремовые розочки и шоколадных зайчиков, которых видела в книжке, но то были столичные торты. Наверняка в их областном городе такие не продают. А может быть, это будет торт с птичьим молоком? Тася слышала про него, но ни разу не пробовала. Птичье молоко – это, интересно, от каких птиц получают, от фламинго или павлинов?.. и тут ее терпение лопнуло.
Ну, сколько, в самом деле, можно ждать? Часы совсем не спешат, кукушка в них, наверное, уснула. Всего лишь полдень! Наташа уже и подмела, и съела тарелку манной каши, и почитала «Что такое хорошо?», и убила с десяток мух свернутой в трубочку газетой.
Она надела синее платье в горошек, его совсем недавно перешила мама из своего старого. Пристегнула на пояс чулочки. Причесалась пятерней. И побежала к Зинке. Это рядом, за поворотом — красный деревянный дом с зелеными воротами.
Зинка была на седьмом небе от счастья! То есть не в буквальном смысле на седьмом. В селе все дома – одноэтажные, Наташин и Зинкин – не исключение. Просто Зинка была так рада, что приплясывала на месте и, едва распахнув дверь, затараторила:
- Ты знаешь что, знаешь что? Таська! Он такой красивый, такой круууглый! – Зинка выпучила глаза. – Мне показали один раз и спрятали. Но я знаю, куда.
- Показывай! – потребовала Наташа, заталкивая подругу в дом, потому что Зинка так и стояла на пороге.
- Вот! – шепотом сказала именинница, доставая из-под кровати картонную коробку, перетянутую веревочкой.
Веревка была завязана на тугой узел. Подруги попытались его распутать, и так, и эдак. Не вышло. Тогда решили принести ножницы и аккуратно срезать узелок.
- Потом как-нибудь завяжем, не заметят, — решили они.
И вот, наконец…
- Открывай! Чего ждешь? – поторопила Тася.
И Зинка осторожно потянула. Коробка подалась не сразу, потом упруго соскользнула, и взгляду девочек открылось доселе не виданное чудо: ореховая поляна, увенчанная кремовой розочкой бледно-розового цвета.
- Ого! – не сдержала восторга Тася.
- Чувствуешь, как пахнет?– отозвалась Зина.
Несколько секунд они разглядывали торт в немом восхищении.
- Вот бы попробовать, — сказала Наташа.
- Ага, — согласилась Зинка.
- А что если отрезать с краешка, тоненько-тоненько! Не заметно же будет, — предложила подруга.
Виновница торжества призадумалась.
Дома никого из взрослых не было, так что девочки беспрепятственно принесли из кухни нож и приступили к дегустации. Они очень старались, для начала осторожно отрезали сбоку тонкий, почти прозрачный кусочек, разломили его пополам и положили в рот. Каждая в свой, разумеется. Наташа даже зажмурилась от удовольствия, ощутив новое вкусовое сочетание крема, бисквита и орехов. Торт назывался «Праздничный». И праздник, судя по всему, начался.
Но удовольствие было столь мимолетно, что девочки усомнились, что оно было.
- А что если еще немножко отрезать с другого бока? Смотри, ничего же не заметно… Режь! — предложила Тася.
И Зинка отрезала. Потом еще раз. Потом подровняли. В поисках симметрии сообщницы так обкромсали торт, что от него остался только столбик с розочкой наверху.
- Ну, вроде бы ровно. Как думаешь, заметят? – спросила Зинка, вытирая липкие губы.
Подруги закрыли коробку, кое-как завязали веревочку и задвинули торт на место, под кровать, где он и был. Наташа пошла домой, чтобы вернуться к шести часам с подарком и в нарядном платьице. Но когда она пришла вечером, дверь открыла сердитая Зинкина тетя. А именинница стояла в углу. Лицо ее было зареванным. На столе стоял торт, вернее то, что от него осталось.
- Ну, ничего, — сказала, всхлипывая Зинка, — свечку же есть, куда воткнуть!

Бармалей

Когда Наташа была еще маленькой-маленькой девочкой, она очень не любила ложиться спать. Вот просто ужас как не любила! Как только бабушка Маруня говорила «Пора спать», у Таси сразу же возникала куча дел: и кукол покормить, и самой поесть, и пять раз сходить на горшок. По-хорошему с ней договориться не получалось, поэтому бабушка принималась ее пугать.
Вот вас чем пугали родители?
Наташу пугали Бармалеем! И Бармалей – вовсе не выдуманный персонаж из известной сказки, а вполне себе реальный дядька. Он ездил по селуДоброе на лошади, запряженной в телегу. А в телеге стояли большие алюминиевые бидоны для молока. Хотя сейчас в это трудно поверить, но в то время многие сельские жители держали коров и сдавали лишнее молоко государству. Бармалей как раз тем и занимался, что ездил по селу и скупал у населения молоко, а потом отвозил его в молочный магазин, тот, который на площади. И вот, когда Бармалей только ехал на работу, пустые бидоны дребезжали на кочках, распугивая добровских котов. Слышно его было издалека.
Бармалей иногда заезжал в гости к баб Маруне. Откуда бабушка его знала – неведомо, но когда он оставлял лошадь во дворе, давал ей солому, а сам заходил в дом прямо в сапогах, Наташе хотелось на время стать невидимой. Боялась она его до потемнения в глазах! А вот сейчас расскажу, почему.
Бармалей – это высокий худой дядька в бежевом плаще, от него сильно пахло папиросами и конским навозом, но пугало Тасю не это, а его голос, скрипучий, свистящий, словно в мертвом лесу ветер раскачивает старые ветки, похожие на руки скелетов, просто жуть! И каждый раз, как Бармалей видел кудрявую девочку Наташу, он говорил своим ужасным голосом «Сейчас тебя соломой накормлю!» А та давала стрекоча, убегала в самую дальнюю комнату, забиралась под одеяло и дрожала, как холодец, дожидаясь, пока страшный гость уйдет.
Так что, когда Тася не хотела укладываться спать, бабушка пугала ее: «Сейчас Бармалея позову! Накормит соломой!» И девочка мигом ложилась в кровать. Без разговоров.

А ты не боишься?

Случается в жизни счастье! Внезапное, бескрайнее, с волнами и криками чаек – море. Впервые Тася увидела море в Крыму, на закате. И у нее перехватило дыхание, а голова стало такой легкой, как облачко в летний день.
- Папа, — сказала Тася, — это такое оно, море?
- Такое, — так же тихо ответил отец.
Они стояли рядом на песчаном берегу. Смотрели вдаль. Рядом ходили жирные, как гуси, чайки, пронзительно кричали и беспардонно заглядывали в глаза.
Два дня ехали в Крым на машине папиного друга, останавливаясь в посадках, то собирали абрикосы, то шелковицу. Рот и пальцы у Наташи были чернильного цвета, но платье чудом не испачкалось. Ели тушенку с хлебом. Ночевали в палатке. Бродили в соленом озере, которое встретилось на пути. Озеро было с белыми берегами, густое, с прозрачной водой, освежающей прохладой. Хорошо, что не искупались целиком! Потом вылили на себя всю припасенную воду, чтобы смыть соль, щипало кожу так, словно сто комаров разом грызли ноги.
И вот, наконец – море.
Пока нашли место в палаточном лагере у Евпатории, пока поставили палатку и сварили суп, Наташа ждала. Но с последней ложкой горячего ее терпение лопнуло.
- Ну же, папа! Посмотрим море!
Мама осталась вместе с папиным другом и его женой, а Тася взяла папу за руку и потащила скорей-скорее-поторопись через палаточный лагерь, в котором кипела жизнь, в котором палатки разных цветов и размеров сменяли друг друга, и бегали дети в одних трусишках и ели персики, и сок стекал по рукам и капал с локтей на шершавые пыльные коленки. А в стороне от человеческих троп столбиками торчали суслики — по двое, по трое, группками появлялись и исчезали то здесь, то там. «Эх, доберусь я до вас, — думала Наташа, — только до моря, до моря сперва!» И волокла-тащила-поторапливала папу. «Ну что же ты папа, такой большой, такой тяжелый, уже прибавь ходу, добавь скорости своему сорок второму размеру ноги! Я со своим тридцатым обгоняю».
И вот, наконец – море.
И до чего же жирные эти чайки! Прямо как собаки хорошие. Да на них верхом можно ездить! Если поймать. Полетать бы на чайке над морем, над самой водой, над пеной на гребешках волн, дотронуться кончиками пальцев до брызг – и взмыть в небо с пронзительным мяукающим криком «Крау! Крау» — тоже мне помесь вороны с мартовским котом! Ну и смешные эти чайки! Ну и горластые.
Долго стояла девочка на берегу, смотрела, как бледнеет розовое облако у горизонта, как сам горизонт стирается, исчезает в летних сумерках, как море из бескрайнего становится бесконечным, соединяясь с небом на эту июльскую ночь. Отец стоял рядом. Не торопил. И курил папиросы, сплевывая в песок.
Утром так шумно и весело стало вокруг, что будильник не нужен – просыпаешься и бежишь купаться-загорать, собирать гальку и ловить прозрачных скользких медуз. Мама расстелила на капоте машины простыню и раскладывала на ней половинки абрикосов для сушки. Маму больше интересовал обед, и чтобы Тасе голову не напекло, и плечи не сожгло солнцем. «Вырасту – лучше стану папой!» — решила Тася, запрыгивая верхом на отца с криками «И-го-го! Вези меня, морской конь!» И папа послушно вез ее прямо в волны и только там взбрыкивал, скидывал в воду и принимался брызгаться и фырчать. «Вот это я понимаю, — думала Наташа, — умеет человек отдыхать!» И тоже фырчала и плескалась, и пыталась повалить отца в море.
Но мама сердилась. И папа с виноватым видом шел разводить примус и делать другие скучные дела. Пришлось Наташе оглядеться и подружиться с детьми, которых на пляже было тьма тьмущая.
- А ты видела чудо? – спросил мальчик Ваня с обгоревшим шелушащимся носом.
- Нет, — удивилась Наташа, — а какое?
- Смотри! – гордо сказал Ваня и – пошел по воде.
- Ухты! – завизжала Тася. – Я такое в фильме видела, я знаю, это не чудо никакое, это коса песчаная!!
И тоже побежала вслед за Ваней, словно бы по воде. И вот забежали они далекоооо от берега.
- Нравится? – спросил Ваня и заглянул Наташе в глаза своими, водянисто-прозрачными. И нос так смешно сморщил свой обгорелый.
- А то! – кивнула Тася.
И тут Ваня взял и все испортил. В один миг все перечеркнул: и счастье, и их неокрепшую дружбу, и морские купания. Он спросил:
- А ты не боишься крабов? – и посмотрел куда-то вниз.
Вот так вот, как обухом по голове: не боишься, мол, крабов?
- Каких… крабов? – уточнила Наташа и тоже посмотрела вниз.
Они стояли в лучах солнца почти посреди моря, как два ангела, на воде, волны трепыхались где-то в районе их щиколоток, а сквозь солнечные блики и морскую пену, присмотревшись, Наташа увидела, как вздувались бугорки песка возле ее ступней, как, похожие на морских пауков, крабы выползали из своих нор и подбирались к ней все ближе и ближе…
- Ааааа! – не помня себя от ужаса, Наташа побежала в сторону моря.
- Стой, не туда! – крикнул вслед злой мальчишка. – Поворачивай!
И Тася, круто развернувшись, сорвалась с косы и с головой ушла под воду, вынырнула, вскарабкалась обратно, стараясь не думать, что там, внизу… И побежала на берег по волнам, по песчаной косе, по крабам-паукам, по солнечным бликам и по краю ужаса, холодящего спину даже в жаркий день.
Больше Наташа в море не купалась. «Слишком мокро», — сказала она маме и пошла переворачивать подвялившиеся с одной стороны абрикосы. А потом она ела свежий миндаль, кидалась камушками в чаек, гоняла сусликов и на всякий случай смотрела под ноги: а вдруг там…
Автор — Анна Харланова(настоящее имя Анна Павловна Чернышёва)

Спасибо моей маме Наташе за вдохновение.

Спасибо, что поделились своими детскими воспоминаниями:
Лариса Лазаренко, Михаил Ермаков, Наталья Симонова,
Елена Барышева, Павел Блюмин, Юлия Масягутова,
Николай Логинов, Светлана Орлова, Виктория Бородина.